Что-то вроде весны приближается, правда, на сей раз первый снег пришёлся на конец февраля. В марте у Бориса День рождения. Перебираю фотографии. Довольно много автопортретов.
Вот на этой фотографии он совсем юный. Когда мы познакомились, он был уже другим. Он охотно дарил свои фотографии. Но в этом не было ни капли самолюбования, скорее стремление осознать себя и своё место в мире. Да и «представить» себя с разных сторон…
Вот он на фоне стены, тёмной, выщербленной, характерно сжаты губы, странный взгляд, впрочем, Борис сам разъяснял некоторый оттенок «безумия» во взгляде на снимках тем, что он снял очки. Близорукость была довольно сильной, отсюда и ощущение беззащитности… Человек на фоне стены, непонятного происхождения, совершенно глухой и «оплавившейся». Что она разделяет? Ограждает мир от ада или ад от мира? Более трети фотографии — чернота… Взгляд человека здесь не ищет контакта со зрителем, герой живёт своей жизнью, лишь ему известной. Это, безусловно, работа Бориса. Это — его видение собственного мира.
А это — галерея близко к Каналу Грибоедова на Ломоносовской. Кругом — благость запустения, все двери закрыты, вывалены вещи, отслужившие свой век. Здесь Борис тоже очень юн. Ему нравилась тогда роль «упрямого мальчика». Как-то во время ссоры я ехидно сказала ему: «Всё в мальчика играешь?». «А я такой и есть», — после секундного раздумья ответил он. «Такой» — какой? Столько лет пролежали эти фотографии, а я только сейчас вижу два типа образов, запечатлённых на них, два противоположных образа! На Ломоносовской он — ангел, присевший отдохнуть, с несколько отстранённым любопытством насмотревшийся на незнакомый мир. По-видимому, это — фотография Кудрякова. Но образ создан самим Борисом.
Две фотографии разорваны в клочья (Борисом Смеловым), демонстративно в порыве ревности, в присутствии Бориса Кудрякова. (Поэт Константин Кузьминский придумал для Бориса Смелова и Бориса Кудрякова знаменитые прозвища: Гран-Борис
— Кудряков и Пти-Борис — Смелов.) В следующий их визит оба молча, лишь взглядами, отметили «восстановленные» мною фотографии. Конечно, Пти был заметно рад. Позднее, он не без удовольствия сообщил мне, что Гран был задет этой «реставрацией».
Вторая разорванная фотография очень красива, но, наверное, навеяна чьей-то чужой работой. Конечно, юноша — интеллектуал, половина лица которого высветлена, вторая в тени, очень хорош. И, конечно, это — Борис. Но то, что называется «неповторимостью», здесь отсутствует.
Надо признаться, что сам момент съёмки я видела достаточно редко, хотя ходили мы по городу много, очень много. Процесс поиска у него занимал много времени.
Вот маленькие фотографии у Михайловского замка, вернее в самом замке, почему он захотел тогда запечатлеть меня «в движении» — не знаю. Не слишком удачно, но мне эти изображения дороги.
Гран усиленно приписывал себе роль «наставника» по отношению к Пти… И, похоже, в каких-то «сообществах» ему это удавалось. Я сразу увидела, что это — не так. Смелов был очень самостоятельным. Гран мог лишь подсказать ему какую-то натуру, указать, где находятся зловещие закоулки, не более.
Тем сильнее его задевало, что с Борисом Смеловым мы сошлись мгновенно. Как так? Ведь Гран похож на Марлона Брандо, о чём они заявили мне на первой же встрече. Признаться, в Гране я ошиблась. Мне он показался крайне самоуверенным, что меня заведомо отвратило от него.
Моих фотографий «от Смелова» совсем немного. Я «не его» типаж, в основном, меня фотографировал Гран.
Елена Фролова, 2020
Меня всегда интересовало: эта фотосессия (откуда эта фотография) была сделана Борисом Смеловым? Вроде это в середине девяностых? Как часто общались после семидесятых?
И уточняющий вопрос: о Борисе Смелове иногда пишут: “В 1970—1972 годах учился в ЛИТМО”. Как я понимаю, это как раз годы вашего знакомства, и … про учение в ЛИТМО это неправда?! Как так получилось? И раз “в основном, меня фотографировал Гран”, то с кем больше “ходили по городу”?
Да, это – середина девяностых. Мы встретились на выставке в Мраморном дворце. Поздоровались, он был подчёркнуто сдержан. Телефонами, впрочем, обменялись. Мне зачем-то нужна была эта фотосессия, но Борис “переправил” меня к своему знакомому. Это – не работа Бориса. Общались мы в этот период редко, в основном, по телефону. О своих планах он сообщал непременно со ссылкой “на Наташу”, на свою жену.
И, конечно, Борис никогда не учился в ЛИТМО. Ссылка на ЛИТМО – это память обо мне. “ЛИТМО” повторяется из раза в раз в разных воспоминаниях. И, что бы там ни говорилось, иметь ИТэРовское образование было престижно… отсюда и “признания”: “учился, но понял, что это ‘не моё'” Впрочем, проверить факт отсутствия поступления несложно. Просто, запросить ИТМО.
По городу, конечно, ходили с Пти.
Фро в короткой юпке! Какая прелесть!
а то! Одевалась по последней моде. Шила всё сама. Модели с последней страницы журнала “Кабетта”, напечатанного на газетной бумаге!
какие светлые замечательные воспоминания!
Спасибо за щедрость, за удивительную теплоту!